Работы Михаила Скотти хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, других российских музейных собраниях, в том числе в Петрозаводске и Иркутске и у частных владельцев. Но на какое-то время его имя было забыто. Скорее всего потому, что значительную часть художественного наследия Скотти составляют иконы для православных храмов, многие из которых были разрушены… Однако при жизни Скотти был очень известен и востребован. Его акварели и картины «Итальянского жанра», а также портреты высоко ценились современниками, в том числе и членами императорской фамилии.
Что нам известно о художнике? Михаил Иванович Скотти происходил из славной династии итальянских живописцев-декораторов. Представители этого многочисленного семейства успешно работали при различных дворах Европы. В 1780-е годы по приглашению архитектора Дж. Кваренги в Россию прибыли братья Доменико и Карло Джованни Батиста (Иван) Скотти. В Петербурге он успешно сотрудничал с лучшими архитекторами того времени — Карлом Ивановичем Росси, Жан-Франсуа Тома де Томоном, Андреем Никифоровичем Воронихиным.
Так что будущий художник родился в Санкт-Петербурге и был крещён в католическую веру в церкви Святой Екатерины и наречён Микель Анжело (Michel Angelo (Michelagnolo) Pietro Scotti). Детство «ангела Мишеньки» (так любовно называли его родные и друзья) прошло в счастливой, полной достатка и радости обстановке.
Русский римлянин
«Он был родом римлянин, — вспоминал о Михаиле Скотти один из его коллег по преподаванию в Московском училище живописи и ваяния Николая Берг, — но очутился в России довольно рано и стал по языку и некоторым ухваткам совершенно русским человеком. Впрочем, хорошо говорил и по-итальянски. В сущности, он был всё-таки итальянец, а не русский. Он был… красивый стройный парень высокого роста с хорошими приёмами, несколько замкнутый в себе».
В католической церкви Святой Екатерины, великомученицы и девы «Северной столицы», сохранилась запись: «Тысяча восемьсот четырнадцатого года октября двадцатого дня я иезуитского ордена священник Игнатий Петробони окрестил младенца именем Михайла Ангела Петра Карла, родившегося в семнадцатый день сего же месяца, сына господина Иоанна Крестителя Скотти и госпожи Алоизии Тарди, законных супругов». До конца дней художник оставался приверженцем католического вероисповедания.
Первые уроки
Дом декоратора был гостеприимным и хлебосольным, что называется «полная чаша». Весёлый и лёгкий по характеру Скотти-старший не был склонен к накопительству. Всё, что приобреталось, тут же тратилось. Свободная творческая обстановка, царившая в семействе, повлияла на формирование характера маленького Микеле. Даже строгое воспитание, полученное позднее в школе доминиканцев (при католической церкви на Невском проспекте), не могло серьезно изменить его жизнерадостный нрав…
Когда Михаилу Скотти исполнилось шестнадцать лет, умирает отец. На семейном совете было решено не возвращаться в Италию, а остаться в Петербурге. В декабре 1831 года вдова декоратора приняла российское подданство вместе с дочерью и двумя сыновьями.
Что же до Михаила, который свои первые уроки живописи получил у отца, то он поступает в «домашние ученики» к историческому живописцу и профессору Императорской академии художеств Алексею Егоровичу Егорову и переезжает к нему жить. Между наставником и учеником сложились почти родственные отношения.
Вольнослушатель
Уроки в Академии художеств молодой Скотти посещает в качестве вольнослушателя, однако все преподаватели отмечают его талант. Работы Михаила Скотти того периода были отмечены малой и большой серебряной медалью за рисование с натуры. В 1835 году, например, за портрет скульптора Николая Степановича Пименова, который находится в Третьяковской галерее, он получил малую серебряную медаль.
Увлечение историей семнадцатого века повлияло на выбор сюжетов для полотен. Были неудачные эскизы, но были и те, на которые все обратили внимание. Как на эскиз будущей работы о Минине. Вот как о нём в дневнике от 24 декабря 1835 года написал художник-портретист Аполлон Мокрицкий: «Много было хороших вещей; эскиз Скотти, изображающий Минина и граждан московских, приносящих свои имущества на жертву Отечеству».
В итоге оконченное полотно «Патриотизм нижегородских граждан в 1612 году» удостоилось малой золотой медали. Скотти окончил академию, получив звание художника XIV класса и рисовального учителя, но вожделенной поездки за границу удостоен не был. Не заслужил… А его манила Италия, родина предков. Но Михаилу приходится, да и то при помощи одного из друзей-благодетелей, давать уроки рисования в богатых домах Всеволожских, Орловых и многих других…
Благодетель
Всё изменилось в 1838 году. Богач Иван Дмитриевич Шепелев, который «баловался живописью» в мастерской его учителя Егорова, предложил Скотти выгодный заказ. Художник отправляется в имение Шепелевых при Выксунском металлургическом заводе (Нижегородской губернии).
Усадебный ансамбль включал в себя богатый дом, большую церковь с родовой усыпальницей, огромный парк, оранжерею и даже зверинец. Владелец увлекался восточной культурой, к своему дому он пристроил «турецкий флигель». Но самой большой страстью Ивана Дмитриевича, которого друзья называли «Нерон Ардатовского уезда», был крепостной театр с труппой в сто человек. Театральное здание было уменьшенной копией Мариинского театра в Петербурге. Вот для этого богача Скотти начал писать картины, образа и рисовать театральные декорации.
Приглашение
О том, что удалось сделать в этот период, Скотти сообщал искусствоведу Василию Ивановичу Григоровичу: «Написал в театре у Шепелева плафон клеевыми красками и ложи, писал также и декорации для оперы Цампы, вылепил статую мраморной невесты, устроил к этой опере Везувий в последнем акте, который вышел довольно удачно, по крайней мере Шепелевы и граф Кутайсов чрезвычайно довольны, само собою разумеется, что это нехотя заставило меня заняться перспективой, в которой я аза в глаза не знал, а теперь занимаюсь окончанием декораций и разной чертовщины для оперы Волшебный стрелок. Театр у Шепелевых чудесный можно сказать, оркестр из 60 человек, есть много хороших артистов. Написал также фамильный образ и пожертвовал его в Выксунскую церковь».
В имении Шепелева он знакомится с его зятем — любителем искусства, графом Иваном Павловичем Кутайсовым, который пригласил Скотти сопровождать его семейство во время путешествия в Италию.
Итальянская жизнь
Судя по альбому рисунков Скотти, путешествие началось с Германии. В Любеке был нарисован портрет четырёхлетнего графа Александра Кутайсова, затем сделаны жанровые зарисовки в Гамбурге. Путь Скотти и его покровителей лежал в Баварию, о чем красноречиво свидетельствуют акварельные виды Мюнхена и Нюрнберга. Маршрут путешествия завершился в Италии. Во Флоренции Скотти начал работать над репрезентативным «Портретом графа И.П. Кутайсова с детьми». Кисти Скотти также принадлежит костюмированное изображение двоюродного брата И.П. Кутайсова, графа А.В. Васильева («На карнавале в Венеции», ГТГ).
Молодой Скотти с головой окунается с итальянскую жизнь, жадно изучает страну, её природу, древнюю архитектуру. Вместе со своим другом, архитектором Николам Леонтьевичем Бенуа он наслаждался «красотами благодатного края и с энтузиазмом изучал разбросанные по нём создания человеческого гения, мечтая о великих делах, которые и он надеялся совершить по возвращении на родину».
Художник побывал в Венеции, Флоренции, Неаполе, познакомился с известными мастерами. Работы Михаила Скотти того периода не могут не восхитить. Потом он честно признается своему благодетелю Шепелеву: «Здесь как-то страшно – такое множество артистов своего дела, так строго оценивается искусство. Могу сказать, что всю Италию искрестил, увидел, кроме Сицилии. Свои картины частью здесь на выставке сбываю – итальянцы покупают. Чем я и жил в продолжение пяти лет»…
Итальянский дебют
5 января 1839 года в мастерской профессора Фёдора Бруни вниманию Великого князя Александра Николаевича, посетившего Италию, была представлена экспозиция из тридцати девяти непохожих друг на друга картин. Здесь были акварельные виды достопримечательностей Рима, живописные копии с оригиналов Рафаэля, Корреджо и Гвидо Рени… Наряду с архитектурными и реставрационными проектами были выставлены исполненные с натуры работы Михаила Скотти.
Кроме того, он преподнес великому князю рисунок «Уличная сцена в Риме» («Игроки-итальянцы»). На листе изображена старинная народная игра «на пальцах». Два игрока азартно соревнуются, а окружающие их «болельщики» напряжённо следят за борьбой, делая ставки. Взгляды и мимика участников нехитрого развлечения, а также присутствие двух наблюдателей в глубине, заставляет однако предположить и некий скрытый смысл происходящего.
Ещё упоминается графический лист Скотти «Духовная процессия в Риме во время карнавала» (настоящее местонахождение неизвестно, а рисунок находится в Третьяковке — авт.) и картина «Три неаполитанца» (Государственный Русский музей). На полотне, исполненном в жанре группового романтического портрета, выполнены три крупномасштабные поясные фигуры на фоне каменной стены.
Один из изображённых с выразительным профилем, активно жестикулирует и что-то пытается доказать товарищу справа, скрестившему руки на груди и упрямо сдвинувшему брови. Центральный персонаж в красном головном уборе меланхолически задумался. Как и в графическом листе «Уличная сцена в Риме», Скотти удалось передать характер и темперамент итальянцев.
Карнавал
Римская жизнь российских колонистов была соткана не только из творческого труда в мастерских и организации выставок, но и из всякого рода празднеств, в том числе знаменитого карнавала. «Что это за веселие, что за рай, — восторженно писал Скотти, — тут видно, что всякий веселится за себя. В толпе Вы видите, например, как я одет, на шляпу ленты, в корзинах цветы, карманы набиты конфетами, тут не зевай только, гляди на все окна, на экипажи, где завидел хорошенькую, катай в неё цветами, лови знай букеты и это надо видеть, с каким вкусом кидают римлянки цветы, с какой грацией».
Особенно любим художниками был «Немецкий карнавал», который отмечался 1 мая. В древней каменоломне Чербаро, где по римской мифологии жила нимфа Эгерия, собиралось пёстрое общество молодых творцов. Инициаторами праздника были немецкие художники. Этот «мальчишник» сопровождался обязательной пирушкой, шутливыми соревнованиями, наградами, пародирующими академические церемонии. Начиная с 1832 года на традиционно «немецкий праздник» стали приглашаться представители других наций.
«Портрет Е.А. Карлгоф»
Представители русской колонии в Италии полюбили молодого и красивого Скотти. Более того, он пользовался в их среде заслуженной любовью и авторитетом. Художники-пенсионеры охотно распахивали перед ним двери своих мастерских. К Михаилу Скотти приходит слава. Весной 1842 года Рим посетил конференц-секретарь Императорской академии художеств Василий Иванович Григорович. Он составляет подробный «Алфавитный список русских художников и описание их работ» и отправляет его в Петербург президенту академии Алексею Николаевичу Оленину. В этом списке есть и работы Михаила Скотти. В их числе «Портрет Е.А. Карлгоф», обозначенный в фондах Русского музея как «Портрет неизвестной в чёрном платье».
На фоне тёмно-красных узорочных обоев представлена молодая дама в сильно декольтированном платье. Казалось бы, покрой бального платья и дорогие браслеты на руках свидетельствуют о том, что перед нами светская красавица. Вместе с тем чёрная прозрачная накидка и характер головного убора указывают на траур, который носит изображённая. По мнению многих искусствоведов, это Елизавета Алексеевна Ашанина, по мужу Карлгоф.
Сам Вильгельм Иванович скончался в 1841 году и вдова, дабы заглушить горе потери, решила уехать за границу. Вместе с семьей князя Васильчикова она побывала в Италии, Франции, Германии, Голландии и Бельгии. В путешествии постоянно вела дневник, в котором сохранились её воспоминания о встрече с Михаилом Скотти.
Считается, что именно этот портрет был показан в марте 1843 года на выставке работ русских пенсионеров, организованной в Риме в честь приезда великой княгини Марии Николаевны. Кроме этой картины, Михаил Скотти показал ещё три произведения: «Внутренний вид храма Святого Франциска в Ассизи», «Внутренний вид церкви», «Архитектурный вид Золотого дворца в Венеции».
На аукционе
Скотти продавал свои произведения в Италии. Некоторые посылал через доверенных лиц в Петербург «для реализации». К примеру, 8 июля 1842 года первый секретарь российского посольства в Риме Павел Иванович Кривцов получил уведомление из Общества поддержки художников: «Обе картины художника Скотти, одна, изображающая сцену гадания, а другая девушек и мальчика с цветами, были доставлены в ОПХ через члена — секретаря В.И. Григоровича, который до отъезда своего за границу сообщил Комитету, что за оба произведения назначена цена 1300 рублей и не менее 1200».
Комитет ОПХ, который намеревался разыграть полотна кисти Скотти на ближайшей художественной лотерее, принял их по договорной цене (1300 рублей за обе картины). Однако вскоре от Кривцова было получено письмо, в котором говорилось, что Скотти увеличил цену и просил уже 2500 рублей. Комитет обратился к П.И. Кривцову с просьбой переговорить с художником и убедить его оставить первоначальную цену. При этом Комитет обязывался выслать незамедлительно требуемую сумму. Если же Скотти пожелал бы получить картины обратно, то ему следовало поторопиться, так как «лотерею предполагают разыграть ещё в нынешнем году».
Как художник поступил и по какой цене «ушли» картины, осталось неизвестно. Однако установлено, что работы Михаила Скотти попали в частные петербургские собрания, переходили из рук в руки, а недавно появились на международном антикварном рынке. В июне 2008 года на аукционе «Сотбис» в Лондоне была продана картина «Итальянская сцена». На обороте подрамника сохранилась красная сургучная печать ОПХ, свидетельствующая о том, что это та самая картина, которая предназначалась для розыгрыша в лотерее.
Почти одновременно, на другом аукционе — Кристи, предлагались сразу две работы Михаила Скотти: «Аллегория любви» и «Гадание».
В 1844 году Павел Кривцов возвращается в Санкт-Петербург. Вместе с ним в одной карете едет и Михаил Скотти. Его итальянская поездка подошла к концу.
Возвращение на родину
По возвращении в Россию художник, приобретший связи и художественный опыт, был возведён в звание академика как художник, заслуживший известность итальянскими и турецкими работами. Однако тема Востока не нашла продолжения в живописи мастера. Во второй половине 1840-х годов художник работает в основном в жанре портрета. На смену костюмированным изображениям итальянского периода приходят камерные формы. Это — групповой портрет представителей семейства Бенуа («Пять братьев Бенуа»), «Портрет архитектора Р.И. Кузьмина».
По-видимому в это время он задумал историческую картину «Христос перед народом», которая так и осталась незавершённой (хранится в ГТГ). Но тема религии начинает явственно проступать в его живописи. В 1847 году Скотти приступил к работе над изготовлением «двух малых иконостасов в приделы церкви в Конногвардейском полку» в Петербурге. Через два года «академик Скотти поставил на место 34 образа». В 1852–1855 годах писал образа для церкви Святого Мученика Мирония лейб-гвардии Егерского полка в Петербурге. За этот религиозный цикл в 1855 году художник был удостоен звания профессора.
Второй итальянский период
В 1848 году Скотти сблизился с одним из видных организаторов Московского училища живописи, ваяния и зодчества Иваном Григорьевичем Сенявиным, который предложил художнику заняться преподавательской деятельностью. Художник принял предложение, переехал в Москву и в течение почти десяти лет служил преподавателем живописи и инспектором классов. По отзывам современников, Скотти-педагог обладал «даром передавать свои познания» и был любим всеми учениками.
Но всё рано или поздно заканчивается. В 1856 году он покидает Москву и снова уезжает в Италию. Второй итальянский период не отмечен какими-либо значительными произведениями. Сохранились лишь многочисленные рисунки живописных уголков Тиволи, Виллы д’Эсте. В эти же годы Скотти посетил Испанию и Францию. В 1859 году живописец ненадолго приезжал в Россию. Художник уже страдал тяжёлой болезнью и скончался 22 февраля 1861 года в Париже.
В Отделе рисунков Государственной Третьяковской галереи сохранилось духовное завещание художника в конверте с французской надписью: «Данный запечатанный конверт был найден по адресу улица Шатобриан № 16, у Мишеля Скотти, профессора русской живописи, скончавшегося по этому адресу 22 февраля 1861 года, судьей 8-го округа Парижа, в присутствии сторон и приказчика».
В литературе прочно закрепилось ошибочное мнение, что художник был похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже. Однако предпринятые учеными из России поиски и ответ французской канцелярии кладбища убедили, что захоронения Скотти там нет. Могилу художника удалось найти на кладбище Монмартра.
Наталья Швец
Предыдущая публикация из цикла «Сто шедевров живописи» — Три богатыря советской сатиры
