Лунная ночь на Днепре Куинджи произвела настоящий фурор среди его современников
Лунная ночь на Днепре Куинджи произвела настоящий фурор и практически сразу приобрела мистическую славу. Многие не верили в то, что так свет луны можно передать лишь художественными средствами.
Летом и осенью 1880 года Архип Куинджи работал над новой картиной. К тому времени он уже разорвал свои отношения с Товариществом передвижников, посчитав его слишком коммерциализованным. Слухи о том, что художник создает нечто феерическое, разнеслись по российской столице мгновенно. По воскресеньям на два часа открывал мастерскую и желающие могли познакомиться с произведением ещё до его завершения. Так что картина обрела поистине легендарную славу. В мастерскую Архипа Ивановича приходили писатель Иван Тургенев, художники Яков Полонский, Илья Крамской и Павел Чистяков, ученый Дмитрий Менделев. К картине приценивался известный издатель и коллекционер Козьма Солдатенков. Однако всех опередил великий князь Константин Константинович. Он выкупил «Лунную ночь на Днепре» ещё до её представления широкой публике за пять тысяч рублей.
Показали полотно в Петербурге, и это была первая в России выставка одной картины. Архип Куинджи всегда очень внимательно относился к экспонированию своих работ. Размещал их так, чтобы каждая была хорошо освещена и ей не мешали соседние полотна. В отдельном зале Общества поощрения художников «Лунная ночь на Днепре» висела на стене одна. Помещение же при этом не освещалось, но на картину падал яркий электрический луч. Изображение от этого ещё более «углублялось», а лунный свет становился просто-таки ослепительным.
Посетители входили в полутемный зал и останавливались перед холодным сиянием лунного света. Перед зрителями раскрывалось широкое, уходящее вдаль пространство. Равнина, пересечённая зеленоватой лентой тихой реки, почти сливается у горизонта с тёмным небом, покрытым рядами легких облаков. Серебристо-зеленоватый диск луны залил таинственным светом землю. Людей на полотне нет, и главное в образе – не река и не луна сама по себе, хотя лучше Куинджи она не давалась никому из живописцев. Главное – свет, дарующий покой и надежду. Этот фосфоресцирующий свет был настолько сильным, что некоторые из зрителей пытались заглянуть за картину, чтобы найти там фонарь или лампу. Любопытных ожидало сильное разочарование — никакой лампы там, конечно, не было.
Так о Днепре пел лишь Гоголь
Это величественное зрелище до сих пор погружает зрителей в раздумья о вечности и непреходящей красоте мира. Так о Днепре до Куинджи пел только великий Гоголь. Число искренних почитателей таланта художника росло. Равнодушных среди зрителей не нашлось, а кое-кто и вовсе посчитал картину колдовством.
Спустя десятилетия свидетели того триумфа продолжали вспоминать о потрясении, которое испытывали зрители, «достоявшиеся» до картины. Слово это как нельзя лучше подходит к описанию выставки. По словам современников, Большая Морская, где проходила выставка, настолько плотно была забита каретами, что приходилось ожидать часами, дабы увидеть это необыкновенное произведение. Чтобы избежать давки, публику пускали в зал группами.
Николай Рерих ещё застал живым служителя Максима, который получал по рублю (по тем временам сумма просто огромная, — авт.) от тех, кто пытался пробраться к картине вне очереди. Выступление художника с персональной выставкой, да еще состоящей всего из одной небольшой картины, стало необычным событием. Успех превзошел все ожидания и превратился в настоящую сенсацию.
Ходили слухи, что Куинджи рисует «волшебными лунными» красками из Японии. Завистники с презрением утверждали, что рисовать ими – большого ума не надо. Суеверные вовсе обвиняли мастера в том, что он находится в сговоре с нечистой силой.
Секрет «художника света» заключался в его фантастическом умении играть на контрастах и долгих экспериментах над цветопередачей. В процессе создания картины он смешивал не только краски, но и добавлял к ним химические элементы. В этом Куинджи помогал его близкий друг Дмитрий Менделеев. К сожалению, из-за неосторожного смешения химически несовместимых красок полотно сильно потемнело.
Решающую же роль в создании впечатления использования фосфора сыграло необычное колористическое построение полотна. Применяя в картине дополнительные цвета, усиливающие друг друга, художник сумел добиться невероятного эффекта иллюзии лунного цвета. Например, теплый красноватый тон земли он противопоставил холодно-серебристым оттенкам и тем самым углубил пространство. Мелкие тёмные мазки в освещённых местах создали ощущение вибрирующего света.
Люди уходили со слезами на глазах
Люди, по словам Ильи Репина, в «молитвенной тишине» стояли перед полотном Куинджи и уходили из зала со слезами на глазах. «Так действовали поэтические чары художника на избранных верующих, и те жили в такие минуты лучшими чувствами души и наслаждались райским блаженством искусства живописи», — писал великий художник.
На выставку восторженными статьями откликнулись газеты и журналы. Репродукции «Лунной ночи на Днепре» тысячами экземпляров разошлись по всей России. Поэт Яков Полонски написал: «Положительно я не помню, чтобы перед какой-нибудь картиной так долго застаивались… Что это такое? Картина или действительность? В золотой раме или в открытое окно видели мы этот месяц, эти облака, эту тёмную даль, эти «дрожащие огни печальных деревень» и эти переливы света, это серебристое отражение месяца в струях Днепра, огибающего даль, эту поэтическую, тихую, величественную ночь?» А поэт Константин Фофанов под впечатлением от картины написал стихотворение «Ночь на Днепре», которое потом было положено на музыку.
Илья Крамской предвидел судьбу полотна: «Быть может, Куинджи соединил вместе такие краски, которые находятся в природном антагонизме между собой и по истечении известного времени или потухнут, или изменятся и разложатся до того, что потомки будут пожимать плечами в недоумении: от чего приходили в восторг добродушные зрители? Вот во избежание такого несправедливого отношения в будущем, я бы не прочь составить, так сказать, протокол, что его «Ночь на Днепре» вся наполнена действительным светом и воздухом, и небо настоящее, бездонное, глубокое».
К сожалению, наши современники не могут в полной мере оценить первоначальный эффект картины. До наших времен она дошла в искаженном виде. А виной всему – особое отношение к полотну его владельца, великого князя Константина, который из-за большой любви не хотел расставаться с ней и возил всюду с собой. Картина побывала даже в кругосветном плавании, что не могло не сказаться отрицательно на её сохранности.
Стоит сказать, что благодаря огромной популярности картины, Куинджи создал две копии «Лунной ночи на Днепре». Одна из них хранится в Государственной Третьяковской Галерее, другая — в Ливадийском дворце в Ялте. Оригинал находится в Государственном Русском музее в Петербурге.
Публикация по теме: «Осенний день в Сокольниках художник Левитан написал в девятнадцать лет«
Наталья Швец
Фото: открытые источники