Утро стрелецкой казни

утро стрелецкой казни

Утро стрелецкой казни Сурикова публика высоко оценила на первой же выставке

утро стрелецкой казни

Полотно «Утро стрелецкой казни»  впервые экспонировалась в марте 1881 года на IX передвижной выставке  Товарищества передвижных художественных выставок. Это была первая работа художника Василия Сурикова, выставленная на суд зрителей. Павел Третьяков сразу же приобрел это историческое полотно для своей коллекции, заплатив мастеру восемь тыс. руб. Позже в его коллекции оказались и два других исторических полотна Сурикова: «Меншиков в Березове» и «Боярыня Морозова».

    Еще до открытия экспозиции Илья Репин в своём письме Третьякову назвал «Утро стрелецкой казни» могучей картиной и заявил: «Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех».

    На картине изображены события эпохи Петра I. В марте 1698 года в Москве появились в срочном порядке вызванные царевной Софьей Алексеевной 175 стрельцов. Все они были из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696.

    Московским стрельцам было в это время тяжко. Прежде они проживали в столице, занимаясь промыслами, гордясь значением личной царской охраны, всегда готовые обратиться в бунтовщиков. Теперь их выслали в отдаленные города на тяжелую службу и скудное содержание. Четыре полка стрельцов были отправлены в недавно отбитый у турок Азов. Через некоторое время, на смену им, послали другие шесть полков. Прежние полки, что их вернут в Москву, однако им приказали идти в Великие Луки, на литовскую границу, в войско Ромодановского. Вначале они повиновались, но бунтовские настроения стали среди стрельцов быстро расти, и в марте 1698 сто пятьдесят пять человек самовольно ушли в Москву бить челом от лица всех товарищей, чтобы их отпустили по домам.

Стрельцы решили идти на Москву

    В прежние времена случаи самовольного побега со службы были не редкостью и сходили с рук, но на сей раз начальник Стрелецкого приказа, Троекуров, велел стрельцам немедленно идти назад, а четырех выборных, которые к нему пришли объясняться, засадил в тюрьму. Стрельцы силой отбили своих товарищей и стали бунтовать. Бояре выгнали их из Москвы лишь с помощью Семёновского полка.

    В Москве не осталось ни одного стрелецкого полка, и вот среди стрельцов на польской границе разнесся слух, что их навсегда вывезли из столицы и что стрелецкому войску грозит опасность уничтожения. Этот слух взволновал стрельцов. Виновниками своего несчастья они считают бояр и иностранцев, завладевших делами.

     Ромодановскому было велено тех стрельцов, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Стрельцы не выдали своих товарищей, а у Ромодановского было мало войск, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт. 16 июня они устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, зачитал письмо от царевны Софьи, в котором она убеждала стрельцов прийти к Москве и просить ее снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними.

    Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что «сложился с немцами». Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.

Подавление бунта и казнь виновных

    Тем не менее стрельцы выдвинулись в Москву, но на дороге (под Воскресенским монастырем) столкнулись с войсками, высланными против них. Правительство направило сюда Преображенский, Семёновский, Лефортовский и Бутырский полки и дворянскую конницу под командованием Алексея Шеина, генерала Патрика Гордона и генерал-поручика князя Ивана Кольцова-Мосальского. Дело дошло до битвы, которой стрельцы не выдержали и сдались. Боярин Шеин произвел розыск о бунте.

     Начались пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. Шеин самых виновных повесил на месте, других разослал по тюрьмам и монастырям.

   Царь Пётр срочно возвратился из-за границы в августе 1698 г.  Недовольный розыском Шеина он возглавил новое следствие («великий розыск»). В Преображенском, где царь остановился, начались ужасающие пытки стрельцов. От них добились новых показаний о целях бунта: некоторые признались, что в их деле замешана царевна Софья, что это в её пользу стрельцы желали произвести переворот. Трудно сказать, насколько это обвинение Софьи было справедливо, а не вымучено пытками, но Петр ему поверил и страшно мстил сестре.

Царевну Софью постригли в монахини

   Настоящее утро стрелецкой казни, описание которой дают шокированные дипломаты того времени, состоялось 10 октября. Пётр сам рубил головы стрельцам и заставлял то же делать своих приближённых и придворных. С 11 октября до 21-го в Москве ежедневно казнили виновных в стрелецком бунте. Одним на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы (109-ти стрельцам отрубили головы в Преображенском), большинство же вешали. Было повешено и обезглавлено далеко за тысячу человек. Досталось и приближённым царевны Софьи. Нескольких служительниц пытали, двух служанок своей сестры царь приказал живыми закопать в землю. Ужасы, пережитые тогда Москвой, трудно рассказать.

   Сама  Софья была пострижена в монахини и заключена в том же Новодевичьем монастыре, где жила с 1689 г. Перед монастырём Пётр велел повесить 195 стрельцов. Троим из них, висевшим под самыми окнами царевны, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Захоронить казнённых царь позволил лишь в феврале. Их похоронили около дорог, ведущих из Москвы.

    500 стрельцов, которые были слишком юны, царь освободил от смертной казни. Однако им обрезали ноздри, уши, поставили клеймо и отправили в ссылку.  Репрессии продолжались вплоть до весны 1699 года. Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы.

Утро стрелецкой казни

     На картине мастер изображает момент, когда группа стрельцов, доставленная на Красную площадь к Лобному месту, ожидает казни. Все они по-разному реагируют на предстоящую гибель.

    Очень важна архитектурная конструкция полотна. Стоящая одиноко башня Кремля соответствует одинокой фигуре царя. Вторая, ближняя башня, объединяет в одно целое толпу наблюдателей, бояр и иностранцев. Ровный строй солдат в точности повторяет линию кремлевской стены. Художник умышленно сдвинул все сооружения к Лобному месту, применив композиционный приём сближения планов и создав эффект огромной народной толпы. Собор продолжает и венчает собой это людское скопище, но центральный шатёр храма Покрова словно не вместился в пространство. Он «срезан» верхним краем картины и символизирует образ Руси, обезглавленной Петром I.

     Полотно насыщенно яркими нарядами, костюмами стрельцов и их жён, башнями Кремля. Никакой внешней вычурной эффектности и театральности, никаких занесенных топоров, воздетых к небу рук, окровавленных одежд, висельников и отрубленных голов. Только глубокий драматизм всенародного горя.

    От этой картины не хочется с содроганием отвернуться, наоборот рассматривая, всё больше погружаешься в детали, сопереживаешь героям, остро понимая жестокость того времени.

    Всему творчеству Сурикова свойственна удивительная забота о тех, кто придет смотреть на его картины: «Всё у меня была мысль, чтобы зрителя не потревожить, чтобы спокойствие во всем было…», — говорил он о своих «Стрельцах». Несмотря на ужас передаваемого исторического события, художник постарался изобразить трагедию человеческих судеб максимально сдержанно.

Два основных персонажа

  Ещё не полностью рассеялся туман раннего осеннего утра. Первого приговорённого солдаты уже тащат к виселице. Затравленно озирается вокруг чернобородый стрелец. Взгляд седого стрельца безумен, он в ужасе от того, что сейчас произойдёт. Стрелец на телеге прощается с народом. Отчаянно кричит молодая жена стрельца, бессильно опустилась на землю старуха-мать…

     Центром картины являются два персонажа: стрелец с рыжей бородой и царь Пётр. Их непримиримые взгляды скрещиваются на полотне.  Стрелец устремил ястребиный взгляд, полный ненависти и злобы на Петра, не обращая никакого внимания на рыдающую мать. Даже зажжённую свечу он сжал в руке, словно нож. Образ рыжебородого стрельца Суриков долго искал. «Рыжий стрелец – это могильщик, на кладбище я его увидел, – рассказывал художник, – злой, непокорный тип».

   Царь Пётр и его приближённые противопоставлены всей стрелецкой массе. Он сидит на коне и неподвижен, как статуя на пьедестале. Взгляд его гневен и беспощаден. По замыслу художника Пётр — олицетворение новой России, неумолимый самодержец. Он отдал приказ, и солдаты Преображенского полка, не колеблясь, ведут на казнь осуждённых воинов.

Суриков о своей работе на картиной

    «Я в Петербурге еще решил «Стрельцов» писать. Задумал я их, ещё когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда ещё красоту Москвы увидал. Памятники, площади – они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления.

     Я когда «Стрельцов» писал – ужаснейшие сны видел: каждую ночь во сне казни видел. Кровью кругом пахнет. Боялся я ночей. Проснёшься и обрадуешься. Посмотришь на картину. Слава Богу, никакого этого ужаса в ней нет. Всё была у меня мысль, чтобы зрителя не потревожить. Чтобы спокойствие во всём было. Всё боялся, не пробужу ли в зрителе неприятного чувства. Я сам-то свят, – а вот другие… У меня в картине крови не изображено, и казнь ещё не начиналась. А я ведь это всё – и кровь, и казни в себе переживал. «Утро стрелецких казней»: хорошо их кто-то назвал. Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь.

     В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: всё он мне кровавым казался. Этюд я с него писал. И телеги ещё все рисовал. Очень я любил все деревянные принадлежности рисовать: дуги, оглобли, колёса, как что с чем связано. Всё для телег, в которых стрельцов привезли. Пётр-то ведь тут между ними ходил. Один из стрельцов ему у плахи сказал: «Отодвинься-ка, царь, – здесь моё место». Я всё народ себе представлял, как он волнуется. «Подобно шуму вод многих». Пётр у меня с портрета заграничного путешествия написан, а костюм я у Корба взял.

     А дуги-то, телеги для «Стрельцов» – это я по рынкам писал. Пишешь и думаешь – это самое важное во всей картине. На колесах-то – грязь. Раньше-то Москва немощёная была – грязь была чёрная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо. И вот среди всех драм, что я писал, я эти детали любил…»

 Интересные факты

       По законам XVII века на казни должен обязательно присутствовать священник, но на картине (как и в настоящем событии) его не было. Для картины символично число 7: на картине присутствует 7 свечей, 7 видимых с места события глав храма Василия Блаженного, 7 стрельцов (одного увели, осталась лишь свечка, как изображение его души).

      Ещё работая над картиной, Суриков мелом набросал на почти готовом холсте несколько фигур уже повешенных стрельцов. В этот момент в мастерскую с каким-то поручением вошла одна из служанок художника, пожилая крестьянская женщина. Увидев на картине повешенных, она вскрикнула и упала в обморок. Женщину долго не могли привести в чувство. Поняв, какое сильное эмоциональное впечатление производит на людей его картина, художник отказался от мысли изображать на полотне уже казнённых людей.

Наталья Швец

Фото: открытые источники

Сто шедевров живописи ранее:

 Золотая осень является частью собрания Государственной Третьяковской галереи