О чём плачешь, солдат… Этот вопрос задаёт себе Назира Новосёлова, когда вспоминает о своём дедушке Ногмане Гирфановиче Гирфанове. Он храбро воевал, вернулся в родное село, но никогда не любил воспоминать о войне… Постепенно история дедушки сложилась в небольшой рассказ, который она предлагает читателю.

Погода этим летом удивляла жителей Учалинского района Башкирии дождями и слякотью. Солнечных дней было недостаточно для того, чтобы высокая и сочная трава успевала сохнуть. Сельчане с нетерпением ждали начала сенокоса. Наконец, в начале августа выглянуло солнышко и начало щедро согревать своими лучами сенокосные луга и поля. 

Дедушка Ногман Гирфанович Гирфанов накосил травы, дал ей несколько дней подсохнуть и решил, что сегодня они с внуком сгребут сухое сено в небольшие стога. Внук, как обычно, помогал дедушке запрягать лошадь в телегу, поднося дугу, узду и хомут, помог он и поднять оглобли на гуж с обеих сторон. Сам же дед окончательно затянул и отрегулировал высоту размещения хомута и дуги. 

Разговор с внуком

Затем они застелили телегу соломой, сверху её накрыли холщовым полотном, чтобы было мягче сидеть, а небольшие мешковины, наполненные едой для обеда, забросили под солому. Дед, потянув за поводья, щёлкнул языком, и лошадь медленно пошла. 

Телега, издавая монотонный хруст из-за стальных ободов колеса, мерно потряхивалась. Внук устроился на соломе позади деда, надеясь услышать захватывающие истории о приключениях людей в тайге или интересные моменты из юности своего дедушки. Однако сегодня дед выглядел грустным и молчаливым. «Это снова из-за его болей в спине», — размышляет внук, долго не решаясь обратиться к нему. 

— Картатай (дедушка), что мы будем делать сегодня на делянке?

— Мы должны сено сгрести в кучки для сушки, и соорудить небольшие стожки. И тогда дождь нам уже не будет страшен.

Внук пытается найти тему для разговора, которая могла бы заинтересовать деда и вовлечь его в обсуждение: «А космонавт Алексей Леонов, который в марте этого года вышел в открытый космос, как учился в школе?».

— Хорошо учился, — коротко ответил старый солдат.

— Картатай, а бог есть?

— Не знаю.

— Почему не знаешь?

Дед, выныривая из глубокого раздумья, со вздохом проговорил: «Когда я был в таком же, как ты сейчас возрасте, забрался как-то с другом на крышу мактаб (школа) и курил там самокрутку, а мой отец в это время учил учеников в школе сурам из Корана. Я долго боялся тогда, что бог накажет меня за недостойное поведение, но никто даже не узнал. И стал я сомневаться в том, что есть бог. А вот когда на войне молился о спасении, то надеялся только на бога». 

— Нам в школе сказали, что бога нет и Алексей Леонов там, на небе, не видел его.

Дед не стал отвечать на реплику внука и попытался перевести разговор на другую тему, чтобы избежать неприятных воспоминаний: «Спой-ка мне, улым (сынок), какую-нибудь хорошую песню. Нам ещё долго ехать до нашей делянки. Видишь, лошадь ведёт себя беспокойно, что-то её тревожит, она поддёргивает уздечку». 

— «По Уралу свинцовые хлещут дожди, закипает отчаянный бой…» — протяжно запел внук, лежа на мягкой соломе и наблюдая за плывущими по небу светлыми облаками. Его мелодия прерывалась и удваивалась, когда телега подскакивала на неровной просёлочной дороге, но он продолжал петь, часто запинаясь и запутываясь в словах, увлечённо играя со звуками.

— Но-о-о! — дед слегка подтянул поводья и лошадь ускорила шаг.

Все тело Ногмана ноет, но мысли совсем не отдыхают, а скачут с одного воспоминания на другое. «Похоже, я простудился именно на финских болотах, когда мы сутками лежали на сырой и холодной земле, стараясь остаться незамеченными для врага. Пытаюсь забыть, но не выходит. Вот ведь как», — думает дед. 

Солдат

С болью в теле возвращается злая память о войне, переносит его в прошлое, словно дёргая за невидимые нити, которые неожиданно возникают в его сознании и заставляют мозг воспроизводить картины былого: «Осень тридцать девятого года. Везут красноармейцев в грузовых вагонах к границе с Монголией для участия в боевых действиях против вражеской японской армии. 

Тревожно, потому что воевать придётся первый раз в жизни. Доехали до границы и несколько дней провели в холодных «времянках» в ожидании, и вдруг сообщили, что японцы попросили мира у реки Халхин-Гол. Только тут закончились дела и повезли нас на границу с Финляндией. Начались бои на Карельском перешейке, потому что финны обстреляли наши позиции.

Леса, озёра, болота — сыро и погреться негде, засыпали между боями прямо в болоте. Надо было лежать на сырой земле, чтобы враг не заметил и стрелять только когда уверен, что попадёшь, боеприпасов катастрофически не хватало. Только закончили войну с финнами, на нашу страну напал Гитлер. Эта война была более продолжительной и жестокой, и унесла много жизней».

Ранение

— Картатай, а тебе могут врачи выправить пальцы на руках, а то они у тебя загнуты, и ты ничего не можешь схватить ими?

— Нет, улым, нельзя это вылечить. Это ранение я получил на войне с фашистами.

— Расскажи, за что тебе дали медаль «За отвагу»?

Не дождавшись ответа от деда, внук обнял его со спины за плечи и заглянул ему в лицо. Из глаз дедушки текут слёзы, и он смущенно улыбается внуку.

— Картатай, расскажи мне как это было?

— Ну, слушай! Наш отряд попал в окружение, и командир мне поручил доставить пакет с известием о расположении вражеских войск. Ничего не видно, непонятно откуда стреляют и кто стреляет, ползу и думаю, только бы добраться до своих. Я почти всё время полз, выжидал, когда немного стрельба поутихнет и опять полз. Мечтал зацепиться за окоп, запрыгнуть в него, а дальше уж — кто кого.  В голове пусто, только одна задача  — спасти самого себя, чтобы донести пакет. Земля вокруг вздымается от взрывов. Впереди вижу огромную яму от большого взрыва, мечтаю доползти до неё и спрятаться там, а сам понимаю, что свои где-то рядом. Только успел до края ямы доползти, уже осталось перекинуть тело и можно передохнуть, как новым взрывом меня контузило и осколком поранило руку. Не знаю сколько времени пролежал. Когда пришёл в себя, перевязал руку как смог. Весь день пришлось провести в этом укрытии и пока себя помнил молился, просил бога сохранить мне жизнь, чтобы дойти до своих. Я твёрдо знал, что не сдамся фашистам живым и на этот случай, если это произойдёт, при себе хранил гранату. Понимаешь, мне нельзя в плен — у меня важный пакет.

Ночью я продолжил свой путь, несмотря на то, что был сильно измотан. И дополз до своих, контуженный и с покорёженной кистью руки. Позже мне стало известно, что весь наш взвод погиб. Однако, доставленное мною сообщение имело важное значение для армии. Думаю, бог меня спас, улым, — дед стёр рукавом текущие по щекам слёзы, а слёзы всё текут и текут сами по себе… 

О чём плачешь, солдат? ты же победил!

— О чём плачешь, картатай? Ты же победил фашистов, ты настоящий герой!

— Мне просто повезло, балам (внучок).

Внук с нежностью положил голову на плечи деду, и так они ехали некоторое время, прижавшись друг к другу.

Время пролетело незаметно, и вот уже лошадь довезла их до делянки, где трава достаточно просохла, чтобы её можно было скирдовать.

Эпилог 

Прошло 80 лет с того великого дня в истории нашей страны — Победы в Великой Отечественной войне. Солдат Ногман Гирфанов, доживший до 97 лет, всегда был уверен, что больше никогда на нашу Родину не ступит фашистская нога. На воротах его двора в деревне Кунакбаево были прибиты три красные звезды, которые напоминали односельчанам о его участии в трёх победоносных войнах. 

Правнук Дмитрий разместил на официальном сайте общественного движения «Бессмертный полк» портрет своего прадеда. А внучка Назира, вспоминая рассказы деда, делает запросы в архивы с целью увековечить память о нём в Галерее памяти Храма Вооружённых сил России.

 

Назира Новосёлова

Фото: домашний архив

Предыдущая публикация из цикла «Вспомним всех поимённо…»: Мария Ивановна Рунт – политрук «ночных ведьм»