Летом 1893 года Исаак Левитан находился в Тверской губернии, вблизи озёр Островно и Удомля. Там он и написал картину «Над вечным покоем». Уже в следующем году полотно экспонировалось на ХХ-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок, открывшейся в Санкт-Петербурге. Критики назвали её симфонией, охватывающей душу…
На той выставке было много пейзажей других художников. Критики особо отмечали полотна «Лесное кладбище» Ивана Шишкина, «Пустынный берег» Ефима Волкова, «Земля» Николая Дубовского, «В Крыму» Валентина Серова, «Прибой» Николая Досекина и некоторые другие.
Но картина Левитана вызвала восторг. Искусствоведы, перебивая друг друга, спешили высказать своё мнение. Так, писатель и публицист Василий Михеев утверждал, что полотно «Над вечным покоем» является «истинным пейзажем-картиной», это произведение — «симфония, странная с первого раза, но неуловимо охватывающая душу, стоит только довериться её впечатлению».
Показательно, что Павел Третьяков купил у автора эту картину ещё до открытия выставки. И она заняла достойное место в его коллекции.
Полярные мнения
Продолжая говорить об отзывах современников художника на тверской пейзаж, стоит вспомнить высказывание искусствоведа Алексея Фёдорова-Давыдова. Он считал, что в этой картине Левитан сделал попытку рассмотреть вопрос об «отношении человеческого бытия к вечной жизни природы», и «из этого сопоставления природы и следов человеческого бытия в ней и образуется исполненный возвышенной скорби и трагической героики пейзаж».
Другой искусствовед — Виталий Манин заявлял, что полотно «Над вечным покоем» представляет собой «одно из самых экспрессивных произведений художника, динамичных и „ассоциативных“»…
Но не все так думали… Например, автор статьи о передвижной выставке, опубликованной в газете «Московский листок» (№ 130, 11 мая 1894 года), писал, что «лучше бы как-нибудь поскромнее озаглавить картину», а в самом полотне он находил «бездну претензий и отсутствие прав, широкие замыслы и плохое исполнение». А автор статьи в журнале «Наблюдатель» (№ 9 за 1894 год), называя водное пространство «рекой», писал: «Река бежит и бурлит, на горизонте накапливаются тяжеловато написанные тучи, земля цветёт, словом — „всюду жизнь“; но художником овладел пессимизм, и он спешит, хотя [бы] подписью, названием картины нагнать на зрителя тоску и напомнить о смертном часе».
В заметке «На выставке у передвижников», вышедшей в журнале «Всемирная иллюстрация», критик Владимир Чуйко, сочтя картину неудачной в художественном отношении, при этом признал, что «несмотря, однако же, на все эти технические недостатки, в картине тем не менее есть настроение: г. Левитан сумел выразить впечатление какого-то мёртвого покоя, напоминающего идею смерти, жаль только, что эта идея выражена так странно».
Но больше всего злословил журналист Влас Дорошевич. В «Петербургской газете» он опубликовал статью «Передвижные гении. Недоразумение в I действии», написанную в форме диалога между Исааком Левитаном и критиком Владимиром Стасовым. В результате их «обсуждения» картина Левитана «признаётся пригодной лишь для того, чтобы из её холста сшить Стасову шаровары»…
В имении Ушаковых
В Тверскую губернию Исаак Левитан отправился по приглашению артиста Лаврентия Донского. Вначале художник посетил имение Гарино на реке Мсте. Затем вместе со спутницей, художницей Софьей Кувшинниковой, героиней чеховского рассказа «Попрыгунья», Левитан доехал до станции Троица. Здесь им повстречался крестьянин из села Доронино Филипп Петров, который и порекомендовал им остановиться в имении Ушаковых Островно, расположенном на берегу озера, сказав, что там охотно примут дачников.
Так оно и оказалось. Владелица усадьбы Екатерина Ушакова и её дети — Варвара, Софья и Николай радушно приняли Левитана и Кувшинникову и сделали всё, чтобы создать им оптимальные условия для творческой работы. Гости сняли две комнаты на втором этаже. Позже художник Витольд Бялыницкий-Бируля описал их в своих воспоминаниях: «Комнаты в доме были очень светлые, белые, без обоев, окна одной комнаты выходили на запад, откуда Левитан мог наблюдать закат солнца, а другая с балконом и чудесным видом на озеро. В этой комнате стоял старинный клавесин. Вот с этого-то балкона и вела маршами лестница в сказочно красивый сиреневый сад».
Левитан и Кувшинникова много времени проводили у озера Удомля, расположенного в шести километрах от Островно. Берег Удомли, например, запечатлён на картине Левитана «На озере», что сегодня находится в Саратовском художественном музее имени А.Н. Радищева. По словам Софьи Кувшинниковой, при работе над картиной «Над вечным покоем» «местность и вообще весь мотив целиком были взяты с натуры во время одной из наших поездок верхом». Софья Петровна вспоминала, что Левитан писал картину «с большим увлечением» и просил её, чтобы она «играла ему Бетховена».
Над вечным покоем
Во время работы над замыслом Исаак Левитан создал графические эскизы-варианты, затем ряд живописных этюдов, а также большой эскиз будущей картины. В конце 1893 года художник продолжил работу над полотном в Москве, а по завершению поставил в левом нижнем углу подпись: «И Левитанъ 94».
Есть информация, что во время экспозиции в Санкт-Петербурге картина «Над вечным покоем» «значительно пострадала» из-за того, что организаторы вывесили её на крайне невыгодном с точки зрения восприятия месте. Подтверждением тому является письмо Левитана, которое он написал художнику Илье Остроухову с просьбой переместить картину: «Дорогой Илья Семёнович! Завтра я уезжаю из Москвы и не буду при устройстве Московской передвижной, так вот, прошу Вас, если Вы будете распорядителем по устройству — или даже не будете, тогда передадите устроителям мою просьбу. Большую мою картину поставить или в натурном классе на месте моего «У омута», или на месте прошлогодней картины «Лесистый берег» в фигурном классе». Для полной уверенности в том, что его просьба дошла до организаторов экспозиции, Левитан повторил её в посланном из Ниццы письме от 9 апреля 1894 года, которое было адресовано художнику Аполлинарию Васнецову.
Но как бы там ни было, картина была куплена Павлом Третьяковым, что очень обрадовало автора, о чём он написал меценату: «Я так несказанно счастлив сознанием, что последняя моя работа снова попадёт к Вам, что со вчерашнего дня нахожусь в каком-то экстазе. И это, собственно, удивительно, так как моих вещей у Вас достаточно, — но что эта последняя попала к Вам, трогает меня потому так сильно, что в ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием, и мне до слёз больно было бы, есл[и бы] она миновала Ваше колоссальное собрание».
Три стихии
Когда смотришь на картину, то кажется, что видишь пейзаж с высоты птичьего полёта. Значительную часть полотна занимает небо: его свет и голубизна всё более вытесняются клубами грозных, суровых туч, которые сгущаются, предвещая скорую бурю. Вдалеке у горизонта их напряжение уже пролилось дождём. Залиты дальние луга и поля. Поверхность воды только холодной рябью выдаёт своё настороженное ожидание неминуемой бури.
Среди этого столкновения трёх стихий – воздуха, воды и земли — приходит понимание хрупкости человеческой жизни, её незащищённости перед волей стихий. Вот и покосившиеся от времени кладбищенские кресты напоминают, что исхода нет, и усиливают ощущение безразличия природы к человеческим страстям…
Приёмы живописи
Композиция, который нашёл художник, требовала от автора живописного решения, помогающего «острее почувствовать необъятность и силу открывающегося перед зрителем пространства». Скорее всего, именно поэтому манеры при написании ближних и дальних планов сильно различаются. Кроме этого, разнообразны приёмы самой живописи. Тяжесть тёмного грозового неба с низко висящими тучами подчёркивается красочным слоем, положенным над самой линией горизонта.
На более высоких участках неба мазок заметно увеличен, а движение туч передаётся при помощи сочетания оттенков серовато-лилового, свинцового или серовато-коричневого цвета.
Точно такие же разнообразны приёмы написания и при работе над нижними планами картины: по-разному написаны вода, низкий берег вдали и травянистый холм на переднем плане. Для изображения ряби Левитан использовал серые и белые тона, варьировал направление мазков, а затем, по предположению исследователей это было сделано гребёнкой, процарапал участки водной поверхности по невысохшему слою краски.
Есть несколько версий по поводу того, какое место изобразил художник. Если верить воспоминаниям Софьи Кувшинниковой, то прежде «церковь в натуре была другая, некрасивая, и Левитан заменил её уютной церквушкой из Плёса». Исследователи творчества Левитана полагают, что при написании церкви Левитан использовал созданный в 1888 году этюд «Деревянная церковь в Плёсе при последних лучах солнца», на котором была изображена Петропавловская церковь, стоявшая на холме, впоследствии получившем название «гора Левитана». В 1903 году Петропавловская церковь сгорела, а в 1982 году на её место перенесли Воскресенскую церковь из села Билюково, за которой закрепилось неофициальное название «Над вечным покоем».
Выставочная жизнь картины
В 1898 году картина «Над вечным покоем» экспонировалась на выставке русских и финляндских художников, проходившей в рамках Мюнхенского сецессиона, затем побывала в Берлине, Кёльне и Дюссельдорфе. С той поры прошло много времени, однако интерес к картине не утихает и её постоянно выставляют.
Картину можно было видеть на персональной выставке Левитана в 1938 году в Государственной Третьяковской галерее в Москве и в 1939 году в Государственном Русском музее в Ленинграде, а также на юбилейной, посвящённой 100-летию со дня рождения художника выставке, проходившей в 1960-1961 годах в Москве, Ленинграде и Киеве.
В 1971-1972 годах полотно принимало участие в приуроченных к столетию ТПХВ выставках «Передвижники в Государственной Третьяковской галерее» (Москва) и «Пейзажная живопись передвижников». Оно также было одним из экспонатов юбилейной выставки к 150-летию со дня рождения Левитана, проходившей в 2010-2011 годах в Новой Третьяковке на Крымском Валу. С ноября 2018 года по февраль 2019 года она экспонировалась в музеях Ватикана в составе выставки «Русский путь: от Дионисия до Малевича». Ну а сейчас её вновь можно увидеть в одном из залов Третьяковской галереи.
Наталья Швец
Предыдущая публикация из цикла «Сто шедевров живописи» — Крестный ход — правда жизни, запечатлённая кистью Ильи Репина
